Валентин Русаков - Трехречье[СИ]
— Что болит? — спросила она.
— Нет, просто неприятно.
— К завтрашнему дню пройдет.
— Если доживет, — вставил мужик, — Ты кто?
— Никитин Петр Иванович, 1982 года рождения, проживаю по адр…
— Чего? Какого года?
— Одна тысяча… девятьсот… восемьдесят… второго… — произнес я медленно.
— Нава, ты ему мозги не отшибла? — расхохотавшись, спросил мужик у ведьмы.
— Не отшибла она мне ничего, думаю… я… я не из вашего мира… ну провалился я сюда как-то, сам не знаю как.
— Точно разумом шальной! — сказал мужик, — Тебя в таком разе надо не княжеской страже сдать, а к скоморохам свести, будешь людей на базаре смешить. Сейчас, чудной ты человек, 1506-й год от восхода Большой Луны.
— В вашем мире может быть и 1506-й, я не спорю. Нава, правильно? Верни мне мою одежду, — сказал я и встал, замотавшись в покрывало. Ноги не слушались, голова закружилась и я еле удержался, опершись на лавку.
— Вот непутевый то, — тяжело вздохнув сказал мужик, — тебе еще лежать надо, раз хилой такой.
— Уже належался.
— Все вон там лежит, — ответила ведьма, кивнув на мои вещи.
Кое как я покачиваясь добрел до угла и не стесняясь начал одеваться, при попытке зашнуровать ботинки я все-таки потерял равновесие и грохнулся на пол.
— Ему поесть просто надо, — сказала «амазонка», — правильно Нава?
— Я знаю что мне надо, — ответил я, достав из рюкзака флягу с коньяком и побрел к двери. Аборигены внимательно наблюдали за моими действиями, а потом проследовали за мной, когда вышел на улицу и уселся на лежащее вдоль стены дома бревно. Прислонился к стене, сделал несколько глотков из фляги, достал сигарету и закурил. Дом стоял на небольшой поляне, огорошенной низкой изгородью, заросшей каким-то вьюном, за изгородью был редкий лес, сквозь который, просматривалось озеро, метров триста до него примерно. Рядом с домом небольшой сарай с загородкой, внутри которой кудахча прохаживались куры, только маленькие какие-то, в паре метрах от двери дома, на столбе вниз головой висела туша какого-то копытного и рогатого, размером с крупного козла, из шеи животного торчала стрела, по которой в подставленный большой кувшин стекала кровь.
Мужик сел рядом, достал из кармана жилетки трубку причудливой формы, вероятно вырезанной из цельного сучка какого-то дерева, потом с помощью медного цилиндрика с колпачком, чиркнув кресалом по маленькому огниву, впрессованному рядом с обугленным кусочком какой-то ткани в торце цилиндрика, раскурил трубку. А ведьма и «амазонка» присели напротив на низкую лавочку, причем ведьма тоже закурила трубку.
— Ну теперь давай рассказывай и не дури, — сказал он выдохнув ароматный дым.
— Что рассказывать?
— Откуда ты, и как прошел через болота, и самое главное, откуда у тебя амулет Хранителей? Ты пойми, лучше расскажи мне, чем я сведу тебя к княжеской страже, а уж там ты на дыбе все расскажешь. У нас так тут порядки такие… сам посуди, ты не из наших земель, вышел со стороны болот, а за болотами кроме темных земель ничего нет там конец Мира… одежда на тебе чудная, речи нашей не понимал и говорить не мог.
— Я же сказал… я не из этого мира.
— Допустим, тогда из какого?
— Из своего, который сильно отличается от вашего.
— И чем же?
— На, — я протянул ему телефон.
— Что это?
— В моем мире с помощью этого люди могут разговаривать находясь далеко друг от друга.
— Хм… чудно, — мужик повертел в руках кусок никчемной теперь пластмассы, и вернул мне.
Индикация заряда была почти на нуле, но ее хватило что бы включить мелодию одного из рингтонов.
— Это что?
— Музыка.
— Это музыка? — поморщившись спросил он.
— Согласен, паршивая, но музыка.
— Что еще есть в твоем мире?
Я извлек из кармашка своей охотничьей жилетки патрон, и передал мужику.
— Вот…
— А это что?
— Патрон.
— Пат-рон… хм… чудное слово. И для чего это.
— Этим я убил на болоте какую-то тварь, с которой и снял этот ошейник с амулетом.
— Этим? — спросил улыбаясь мужик.
— Этим.
— Ты? Болотного кота?
— Ну да чем-то он на кота был похож.
Аборигены залились хохотом…
— Ну ты горазд придумывать, — смеясь хлопнул меня по плечу мужик, да так, что у меня там что то хрустнуло, — ну покажи, как этим можно убивать… вон я для Навы косулю с утра добыл, можешь в нее кинуть этим… пат-ро-ном.
— Хорошо, — ответил я и сходил в дом за дробовиком.
Увидев как я с ним вышел, они опять разразились смехом, а я снял оружие с предохранителя и выстрелил в тушу… Сказать что аборигены были удивлены это ничего не сказать, а ведьма и «амазонка» так вообще как мне показалось были напуганы.
— Это что? — прервал тишину мужик и показал на дробовик.
— Это оружие… из моего мира, причем одно из самых простых.
Мужик встал, подошел к туше и рассмотрев сквозное отверстие сунул туда палец.
— Ты колдун? — спросил он, выглянув из-за туши.
— Нет, — ответил я и поставив оружие на предохранитель снова сел.
— А как тогда… — показал он на дыру, — я в оружии много понимаю, я кузнец… и в оружейниках княжеских в три похода на икербов ходил.
— Ну значит мне есть что тебе рассказать про оружие, только сомневаюсь что это нужно делать.
— Это почему это? — удивленно спросил он.
— Потому скорее всего в вашем мире еще нет возможностей изготавливать подобное оружие.
— НикитИн, — почему-то с ударением на «И» в последнем слоге вдруг спросила «амазонка», — а в твоем мире есть женщины?
— Есть.
— Какие они?
— Разные, наверное такие же как и в вашем мире.
— Дарина… — одернул ее кузнец и сурово посмотрел на нее.
— Я просто спросила, — надув пухлые губы ответила она.
— Хорошо, — кузнец присел рядом косясь на приставленный к стене дома дробовик, — ты убил болотного кота, и на нем был этот амулет?
— Да.
— Возможно, Хранители запустили его туда, для охраны от тех… от тех, кто может появиться из темных земель, — предположила Нава.
— Я не знаю, — пожал я плечами.
— А череп? Вот тут у тебя, — показал кузнец мне на плечо.
— Молодой был и глупый, это я в армии сделал.
— В армии? Из ополченцев или из дружины? Каким оружием владеешь, мечем, копьем?
— Как бы тебе сказать. В моем мире в армиях вот такое примерно оружие.
— Это значит… — задумался кузнец, — значит можно из далека убить врага?
— Да.
— И не сходиться, и не скрестить мечи?
— Да.
— Армия трусов, — встал и начал прохаживаться туда-сюда кузнец.
— Я тебе больше скажу… у некоторых госуд… эм… у некоторых княжеств в мое мире, есть такое оружие, которое из одних земель само летит в другие земли, очень далеко, и уничтожает там все полностью… все земли полностью сгорают, а потом там еще долго нельзя жить, потому что мертвое все, и земля и вода и воздух.
— И часто дерутся таким оружием?
— Вообще не дерутся.
— А зачем оно тогда?
— Понимаешь, если я тебе начну все подробно объяснять, то во-первых уйдет очень много времени, а во-вторых многих вещей ты просто не поймешь… а меня что-то в сон клонит… Устал я.
— Варас, ему действительно надо отдохнуть. Ты завтра тогда приплывай с утра, — сказала Нава.
— Нет Нава, к обеду буду, утром мне надо сотнику заказ для стражи отдать.
— Хорошо, приплывай к обеду. Идем НикитИн в дом, покормлю тебя, и отваром напою который любую хворь снимет.
— Меня Петр зовут, — ответил я ей поднимаясь с бревна, снова почувствовав головокружение.
Глава 7
Накормить, напоить и спать уложить
Кузнец Варас и его дочь Дарина ушли по тропе в сторону озера к своей лодке. Нава провела меня в дом и усадила за стол.
— Вот это выпей пока, — накапала она в медную кружку несколько капель из пузырька темного стекла и затем разбавив напитком из кувшина, — надо на пустой живот пить.
— Ты колдунья? — спросил я и поставил пустую кружку на стол.
— Да, с печатью Хранителей, — ответила она указав на свои татуировки на лице.
— Зачем же на лицо то?
— Это для того Петр, что бы люди знали, что меня помиловал суд Хранителей, и ни у кого не было желание меня сжечь или повесить.
— В моем мире тоже сжигали ведьм, но давно.
— Я не знаю такого слова, — немного подумав ответила она.
— У нас так называют колдуний.
— А тебя судили что ли, ну эти… Хранители?
— Всех, колдунов судят, если находят. Некоторые правда до суда не доживают, люди сами могут покарать.
— И как судят?
— Хранители проверяют… у них есть способы узнать, на какие дела колдовство может пойти.
— И много в этом вашем мире таких как ты?
